В преддверии и самом начале 2017 года политики и экономисты стали наиболее востребованными экспертами для многих СМИ, в первую очередь – для представителей «делового глянца», пытавшихся составить максимально достоверный прогноз нашего общего будущего на основе мнений авторитетных людей. С вопросами о том, что ждет российскую экономику в 2017 году, стоит ли рассчитывать на подъем промышленности, и когда мы оправимся от экономического шока, корреспонденты журнала «Гудвилл» обратились к заслуженному экономисту РФ, доктору экономических наук, профессору Святославу Масютину. И вот что он, в частности, рассказал.
Возможен рост в пределах статистической погрешности
- Чтобы дать прогноз на 2017 год, надо сначала разобраться с тем, что происходило в нашей экономике в 2016-м. Будем опираться на цифры. Есть официальная статистика за январь–октябрь. Когда мы говорим о промышленности, обычно используем термин «индекс промышленного производства». Этот показатель охватывает три вида деятельности: добычу полезных ископаемых, обрабатывающие производства, производство и распределение электроэнергии, газа, воды и для меня является основным, ориентирующим. Смотрите: в январе–октябре 2016 года, по сравнению с тем же периодом прошлого года, в целом по России индекс промышленного производства составил 100,3%. Да, есть рост, медленный, но рост. Эти десятые доли находятся в пределах статистической погрешности, но тенденцию можно констатировать.
Что касается инвестиционной деятельности, то здесь достаточно значительный спад. В России в первом полугодии 2016 года инвестиции в основной капитал составили 95,7% к соответствующему периоду прошлого года, но за 3-й квартал – уже 100,3% к аналогичному показателю прошлого года. В целом за январь–сентябрь – 97,7%. Необходимо отметить, что и в прошлом году был большой спад инвестиций.
Ситуация в промышленном производстве характеризуется неустойчивостью и неоднородностью тенденций по отраслям и регионам. Неопределенность экономической политики в 2016 году стала ключевым фактором, сдерживающим инвестиции и потребление. Оживление инвестиционной активности произойдет в случае сокращения долговой нагрузки на компании и смягчения ценовых и неценовых условий кредитования. Кредиты такие дорогие, что, к примеру, в моей отрасли, в машиностроении, брать их сейчас смерти подобно. Рентабельность отрасли – 3-5%, а стоимость кредита – в среднем около 15%. Инвестиций в развитие бизнеса при таких условиях кредитования ждать пока не стоит.
Усугубляет ситуацию влияние экономических санкций на инвестиционно-технологический потенциал России. На мой взгляд, этот потенциал проявится в долгосрочной и среднесрочной перспективе. В ближайшие 2-3 года, не раньше. Если сегодня вложить деньги, только через 2-3 года мы увидим результат, если в следующем году – опять добавляем еще 2-3 года. Падение спроса и отсутствие инвестиций, вызванные кризисом, – две главных причины нынешнего состояния промышленности.
В 2017 году резкого подъема здесь не произойдет. Есть один очень интересный документ - доклад Всемирного банка. Ноябрьский доклад называется «Российская экономика: постепенное медленное движение вперед». А вот название апрельского доклада – «Долгий путь к восстановлению экономики». Что заставило экспертов Всемирного банка в ноябре изменить свой прогноз? Ведь в апрельском выпуске доклада они не прогнозировали роста российской экономики. Так, в ноябрьском выпуске темпы роста ВВП России в 2017 году – 1,5% к предыдущему году. Кстати, ожидания нашего Центрального Банка гораздо скромнее – 0,5-1%. Как мне кажется, рост будет в пределах одного процента, не выше, здесь я больше согласен с ЦБ.
Я сторонник того, чтобы называть этот кризис системным. Он проявляется во всем. Обнищание населения, падение спроса и инвестиций - все это говорит о том, что мы уже ощутили на себе его влияние. Обычно кризису дают характеристику, опираясь на экономико-политические тренды. Их восемь. Первый - продолжение глобального структурного кризиса. Мировой кризис, который начался в 2007 году, еще не завершен. И новый кризис накладывается на предыдущий. Второй тренд – кризис моделей экономического роста. В основе предыдущей модели лежало повышение спроса и потребления. Это было обусловлено наличием незадействованных производственных мощностей и длительным ростом цен на продукты экспорта. Третий тренд – обострение геополитической обстановки. Здесь и без комментариев все понятно. Четвертый – внешнеэкономический шок от санкций против России, прежде всего – в финансовой сфере, и отсюда падение инвестиций. Пятый тренд – внешнеэкономический шок от падения цен на нефть. Нефть – важнейший источник доходов нашего бюджета. Шестой – валютный кризис, как результат двойного внешнего шока – падения цен на нефть и санкций. Седьмой – кризис носит циклический характер. Это связано со снижением инвестиционной активности. Инвестиции могут в определенный период возрастать, а потом падать. Сейчас как раз цикл падения инвестиционной активности. И, наконец, восьмой тренд – демографический кризис. Сокращение численности трудоспособного населения.
И вот пока мы не справимся со всеми этими трендами, не улучшим их и не выйдем из системного кризиса, ожидать каких-то больших скачков не стоит, как и возвращения к прежним темпам роста ВВП в 8%. Сейчас это невозможно. Президент поставил задачу расти выше, чем мировая экономика, – это примерно 4%. Это после 2018-2019 года. А пока нас ждет медленный рост, настолько медленный, что отличить его от рецессии будет очень сложно. Есть такое понятие, как статистическая погрешность, вот в пределах этой погрешности и возможен рост.